Рисую я теперь очень много: будто отказали тормоза,
и ничего больше не хочется, чем часами, сутками, неделями не выходить
из-за рабочего стола.
Это превращается в манию, одержимость; желание сделать лучше.
Каждый день ознаменован появлением каких-либо новых открытий, и голова от этого идет кругом.

Я ничего не успеваю, но и как возможно успеть,
когда тебе нужно делать то и это,
но на пороге стоит дева в широкой юбке и смотрит на тебя укорительно: рисуй, сволочь, рисуй!
Приходится бросать начатое и заниматься совсем не тем.
Заниматься
этой девой, которая все равно не отстанет, пока ты ее не нарисуешь;
пусть и существует она для одного тебя и только в твоей голове.
И потому-то людям приходится так долго ждать прошеного: время у меня странной весьма формы..

из-за рабочего стола.
Это превращается в манию, одержимость; желание сделать лучше.
Каждый день ознаменован появлением каких-либо новых открытий, и голова от этого идет кругом.

Я ничего не успеваю, но и как возможно успеть,
когда тебе нужно делать то и это,
но на пороге стоит дева в широкой юбке и смотрит на тебя укорительно: рисуй, сволочь, рисуй!
Приходится бросать начатое и заниматься совсем не тем.
Заниматься
этой девой, которая все равно не отстанет, пока ты ее не нарисуешь;
пусть и существует она для одного тебя и только в твоей голове.
И потому-то людям приходится так долго ждать прошеного: время у меня странной весьма формы..
